Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным] - Дональд Гамильтон

— И тем не менее ты считаешь, что нам следует беспечно развлекаться?

— Да, — ответил я, — Постольку поскольку они не знают, что мы в курсе ведущейся за нами слежки. Они, так сказать, считают, будто мы считаем, что на время их одурачили. И надеются, что мы надеемся, будто Эмос теперь в безопасности. Если ты меня понимаешь. И потому они, очень вероятно, не станут прибегать к пожарным мерам, а дадут время новому рекруту, кто бы он ни был, освоиться с обстановкой. Таким образом, у Мака появится больше шансов вовремя обнаружить его (или ее) и вывести из игры. Все это — при условии, что мы развлекаем эту компанию стрельбой по жестянкам, любовной идиллией и вообще ведем себя как дети на пикнике.

Тина вздрогнула и промахнулась.

— Хочешь сказать, что они тогда следили…

— Очень вероятно.

Она засмеялась, и ее щеки слегка порозовели.

— Гадкие мальчишки! — И, помолчав, добавила: — Но я должна позвонить Маку.

— Конечно, — согласился я, — Они этого ждут. В конце концов, ты же обещала сообщить, что труп надежно спрятан, а мы благополучно улизнули, свободные, как птицы. Мы скоро остановимся, чтобы поесть, и дадим им возможность понаблюдать, как ты звонишь. Тут нет проблемы. Просто все надо делать не таясь и в открытую.

Тина кивнула, тщательно прицелилась и быстрой серией разрядила магазин. Я видел, как пули били в жестянку и вокруг нее. Как и я, в этом деле она не была гением. Никто из нас не прославился тем, что с десяти шагов тушил пулей свечу или подстреливал сигару в чужом рту. По крайней мере, никто не хотел рисковать, — и справедливо, — подставляя свою физиономию для таких упражнений.

Забрав у Тины пистолет, я снова зарядил полный магазин, затем обнял ее за плечи, поцеловал и сказал:

— Это чтобы ему там не скучно было подглядывать.

— Противный старый козел, — объявила она, — Но мы просто обязаны развлечь его, chere.

Тина сделала быстрое движение, я ощутил толчок, тут же обо что-то споткнулся и полетел вверх тормашками. С размаху хлопнувшись задом о твердый грунт, я подумал, что повредил копчик.

— Какого черта?!

— Ну что, гордый мой забияка? — смеясь, воскликнула Тина, — Ты был такой сильный и храбрый прошлой ночью, застав меня врасплох, когда мне мешал мой вечерний наряд и я не могла дать сдачи! Как насчет того, чтобы моя задница оказалась между ушей?

Последовал резкий выпад ногой. Наклонившись из сидячего положения вперед, я попытался поймать ее ногу, но финт оказался ложным. Сделав кувырок, Тина очутилась за моей спиной, застигнув меня в неустойчивом положении на четвереньках. Тут же от сильного пинка я ткнулся носом в траву, а она смеясь помчалась вверх. Поднявшись на ноги, я бросился за ней.

Тина, конечно, находилась в лучшей форме, чем я. Но ноги у меня длиннее и больше привычки к разреженному горному воздуху. Увидев, что ей не удается сохранять дистанцию, она попыталась увернуться, но берег здесь был круче, и мне удалось поймать ее за лодыжку в тот момент, когда она уже почти вылезла наверх. Мы вместе свалились на дно высохшего ручья, подняв облако пыли.

Высвободившись, она попробовала остановить меня коротким резким ударом ребром ладони по шее, но я вовремя вспомнил парирующий выпад. Тина отскочила, чтобы я не мог достать ее руками.

— Растяпа! — выдохнула она, — Просто большой растяпа! Могу поспорить, что вот это ты забыл, — Какое-то время мы почти всерьез схватились в рукопашной-без-применения-оружия, только в последний момент сдерживая себя, чтобы не нанести серьезного повреждения, если вдруг прием пройдет. Оказалось, что она хорошо тренирована и знает новые фокусы, с которыми я прежде не сталкивался. В какой-то момент ей удалось нанести мне удар по переносице так, что на глаза навернулись слезы, но ее обратное движение оказалось недостаточно быстрым, и я сумел поймать чертовку за руку, подтянул к себе и бросил плашмя на землю, навалившись сверху. Оба мы задыхались и жадно глотали скудный воздух пустыни. Я прижал ее плечи к земле, и она перестала сопротивляться. Я крепко поцеловал Тину в губы и долго не отпускал. Когда я поднял голову, она не шевельнулась, а только рассмеялась.

— Что ж, liebchen, достаточно мы развлекли соглядатаев или продолжим?

— Иди к черту, ты просто нимфоманка, — сказал я, ухмыльнувшись.

— Старик, — поддразнила Тина, не меняя позы, — Стар, толст и неповоротлив. Хелм — тепличное растение. Помоги мне подняться, турнепс.

Я протянул ей руку, готовясь к подвоху, и не дал ей перехитрить себя, когда она, повиснув на моей руке, попыталась вынудить меня потерять равновесие. Воспользовавшись приложенным ею усилием, я развернул ее вокруг кисти руки и крепко шлепнул по попке.

— Веди себя прилично, Цветок Страсти.

Тина засмеялась. Мы привели одежду в порядок, почистились и вместе пошли к машине. Я чувствовал себя странным образом счастливым, хотя, и с тем оттенком вины, какой бывает у школьника, прогуливающего урок. Много лет я вел себя хорошо. Отличался примерным поведением и аккуратно посещал уроки. Но теперь все пошло к чертям, и мне было наплевать. С образцовым гражданином отныне покончено. Я снова стал самим собой!

17

Я оставил пикап на стоянке рядом с рестораном возле голубого английского авто, которое я узнал по плакату на бампере, техасскому номеру и другим деталям. Это был «моррис». Где-то я читал, что фирме удалось достичь аж тридцати восьми лошадиных сил вместо прежних двадцати семи. Но, как ни считай, а для того, чтобы попасть в сферу внимания любителей быстрой езды, малышу надо было еще расти и расти. Заглянув внутрь, я увидел, что даже в такой малюсенькой коробке под панелью управления пригрелся компактный кондиционер. В этом — весь Техас.

— Это «моррис», — сказал я Тине, открывая дверцу кузова. — Помнишь, как нам удалось раздобыть такую же телегу в Лондоне, причем крайне незаконно? Мне тогда пришлось своим складным ножом размонтировать нелепую электрическую цепь подачи горючего, которую конструкторы заимствовали, должно быть, в лавке игрушек.

— Да, — сказала Тина. — Я была просто поражена твоей изобретательностью.

— Так и было задумано, — заметил я, указав рукой на телефонную будку на углу, — Валяй, делай свое дело у всех на виду. Я подожду в ресторане. Монета есть?

— Есть одна.

— Надо еще или Мак позволяет переводить оплату на него? — Я усмехнулся, — Эти ваши операции в мирное время — подумаешь, так жуть берет! Помню в Германии, я не один раз отдал бы все на свете, чтобы иметь возможность набрать номер и спросить шефа, что, черт возьми, мне теперь делать. Где он сейчас, кстати, обретается, а? Все в той же дыре на 12-й стрит в Вашингтоне?

Я продолжал болтать, пока мы шли к ресторану, стараясь выглядеть довольным и беззаботным. Задавая вопрос, я абсолютно ничего такого не имел в виду, но Тина внимательно посмотрела на меня и долго колебалась, прежде чем смущенно ответить:

— Прости меня, милый. Ты же понимаешь, я не могу обо всем рассказывать. Я имею в виду, что тебе… что ты уже давно не с нами…

Ощущение было — как будто мне дали по зубам. Хотя с какой стати? Нас, наверное, не так уж мало, бывших питомцев уникальных курсов Мака по повышению квалификации. Не следовало ожидать, что нам будут сообщать о новых порядках в старой «альма-матер».

— Да, — сказал я, — Конечно, конечно.

Тина коснулась пальцами моей руки и быстро сказала:

— Я спрошу его, какой теперь у тебя статус?

Я пожал плечами.

— Не стоит беспокоиться. Ты стреляешь, я прячу трупы. Чернорабочий — это я и есть.

— Не глупи, дорогой, — возразила Тина, — Закажи мне бутерброды и Кока-колу. Обязательно Кока-колу. Следует пить напитки той страны, в которой находишься. Nicht wahr[11]?

— Jawohl[12],— ответил я, — Si, si. Oui, oui[13]. Конец цитаты.

— Эрик…

— Да?

Она, как бы извиняясь, посмотрела мне в глаза.

— Прости, но и ты бы на моем месте ничего мне не рассказал. До получения инструкций. Так?

Я усмехнулся.

— Давай звони. И перестань беспокоиться о состоянии духа рядового состава.

В дверях я уступил дорогу молодой паре — худощавому молодому человеку в спортивной куртке и клетчатой кепке для гольфа, который шел в сопровождении дылды девицы в юбке из твида, кашемировом свитере и туфлях без каблуков. Ей просто нельзя было надеть ничего другого. На высоких каблуках она была бы вынуждена нагибаться перед каждой дверью.

За мою любезность девица одарила меня улыбкой, продемонстрировав крупные, но ровные белые зубы. При внимательном рассмотрении она производила приятное впечатление своим свежим видом, длинными ногами и прочими деталями в том же духе. Девушка кого-то мне напоминала, и я остановился, наблюдая за тем, как она забирается в маленькую голубую машину, грациозно согнувшись в ограниченном пространстве кабины. Мужчина сел рядом с ней, и они отчалили с гордым видом людей, нашедших для себя уникальное средство передвижения.